 |
О Л.Я. Назарове
О М.П. Быкове
 О М.С.Мельниковском
Мельниковский Мирон Семёнович — адвокат Московской областной коллегии адвокатов с 1940 года, адвокат Адвокатской палаты Московской области стаж его работы в МОКА составил более шестидесяти лет (член МОКА с 1940 по 2002 год). Специализировался по защите подозреваемых и обвиняемых в уголовных преступлениях, осуществлял защиту в районных, краевых, республиканских судах союзных республик союза ССР, в Верховном суде СССР.
Заслуженный юрист РСФСР, удостоен самой высшей наградой адвокатуры России Золотой медалью им. Ф.Н.Плевако в номинации «За крупный вклад в защиту прав граждан». Почётный адвокат России и Московской области.
Председатель квалификационной комиссии при Президиуме МОКА, Председатель общеколлегиальной комиссии по контролю за качеством работы адвокатов. Участник Великой Отечественной войны, инвалид второй группы.
«Более полувека личная судьба и вся его жизнь неразрывно связана с МОКА. Широкая правовая эрудиция и безраздельная преданность избранному делу защиты прав и законных интересов граждан, необыкновенное трудолюбие и увлечённость работой снискало Мельниковскому М.С. благодарность и уважение граждан».
Несмотря на высокие должности в иерархии Московской областной коллегии адвокатов, Мирон Семёнович был неформальным лидером Областной адвокатуры, он был светом для молодых адвокатов, любимым учителем, его слова цитировались адвокатами.
В октябре 2012 года на XII съезде Федерального союза адвокатов России один из выступающих, адвокат Колоколов Дмитрий Евгеньевич, который представлял на съезде адвокатское сообщество подмосковного города Пушкино, с гордостью заявил, что «.....мы адвокаты Адвокатской палаты Московской области считаем себя учениками Мирона Семёновича Мельниковского».
Мене довелось слышать о Мироне Семёновиче от одной пожилой адвокатессы, которая участвовала с ним в процессе, Мирон Семёнович выступал в прениях в суде по уголовному делу, это выступление вызывало у неё тогда самые восторженные эмоции и надолго сохранилось в памяти, после её рассказа у меня возникло впечатление, что в былые годы многие молодые адвокатессы были тайно влюблены в Мирона Семёновича.
Сам Мирон Семёнович, подмечая симпатичного молодого адвоката, говорил, что внешняя красота на главное для мужчины «у мужика должны быть мозги, иначе он и не мужик, они, (то есть женщины) это теперь хорошо понимают».
Можно сказать, что Мироном Семеновичем сформулированы восемь заповедей для адвокатов, защитников в уголовном процессе.
Вот они в их ослепительной простоте:
1. Адвокат по натуре должен быть человеком добрым.
2. Деятельность адвоката в уголовном процессе односторонняя и направлена только на защиту.
3. Защитник в уголовном процессе не может и не должен быть объективным.
4. Защитник должен знать и правильно понимать закон.
5. Защитник обязан опровергать обвинение вопреки признанию самого обвиняемого если материалами по делу вина в совершении преступления не доказана.
6. Защитник обязан доказать, что человек вообще не виновен.
7. Если у защитника нет позиции по опровержению виновности человека, адвокат обязан использовать все разрешенные законом средства и способы для уменьшения объема предъявленного обвинения.
8. Защитник обязан доказать, что действия подзащитного нужно квалифицировать по другому менее строгому закону.
9. Произнося судебную речь, адвокат должен говорить убеждённо и убедительно.
Последние годы жизни Мирон Семёнович вплотную посвятил работе со стажёрами и начинающими адвокатами Московской областной коллегии адвокатов, разработал несколько методических пособий для стажёров, начинающих адвокатов и студентов юридических вузов. Руководствоваться этими пособиями необходимо адвокатам, практикующим по уголовным делам, конечно надо делать коррекцию с учётом изменений в УПК, но в целом ещё долгое время они будут актуальны, изучая, имея их под рукой адвокат всегда будет чувствовать себя уверенно в уголовном процессе, у адвоката, защитника вооруженного этими знаниями никогда не будет «уходить земля из под ног».
Изданы следующие методические пособия М.С.Мельниковского
«Приёмы и методы подготовки адвокатом защиты и осуществление её в уголовном процессе».
«Методика и тактика подготовки и произнесения адвокатом судебной речи в защиту подсудимого в суде I инстанции». Тираж 2000 экз.
«Особенности работы адвоката по осуществлению защиты лиц, дела которых расследованы с участием экспертов». Тираж 500 экз.
«Составление кассационных и надзорных жалоб по уголовным делам» Тираж 2000 экз.
«Методика и тактика подготовки и произнесения адвокатом судебной речи в защиту подсудимых в суде присяжных — приёмы и методы». Тираж 2000 экз.
«Некоторые вопросы методики составления кассационных жалоб по уголовным делам». Тираж 2 000 экз.
«Некоторые вопросы методики и тактики осуществления адвокатом защиты осуждённых в порядке надзора». Тираж 1000 экз.
Материал подготовил Владимир Набоков
В комнате, где собирается президиум коллегии и куда приходят все адвокаты и абитуриенты, висят два портрета: Лазаря Яковлевича Назарова и Михаила Павловича Быкова. первый был в коллегии 23 года ( с перерывом на Великую Отечественную войну), в том числе почти десять лет Председателем; второй - в коллегии без малого 40 лет, из них 23 руководителем МОКА. Председателями в разное время были и другие, но, по общему признанию, именно эти двое внесли наиболее существенный вклад в деятельность областной коллегии адвокатов.
Итак, строчки из "Листка по учету кадров" и собственноручно написанной "Автобиографии"
Год рождения - 1900-й... Селение Дыг, Армянская ССР... Пункт 5 - национальность - армянин... Из крестьян... Отец убит турками в 1918 году в Баку, мать умерла в 1933 году... В семье было десять детей - девять мальчиков и одна девочка...
Образование: Бакинское городское училище, коммерческое училище ... Не закончил ни то, ни другое... Подпольщик-комсомолец, арестовывался властями ... Красногвардеец ...
Военный следователь революционного трибунала Красной Армии (в ту пору ему шел двадцатый год)... Председатель народного суда Армении: Член коллегии наркомата юстиции Узбекской ССР... Прокурор Ташкентской области... Заместитель прокурора Московской области: Прокурор Калининской области... (Редкие годы выдавались для учебы в Ташкенте и Москве, где получил дипломы юриста). Не проработал прокурором Калининской области и трех лет, как зимой 1938 года Назарова арестовали. Как свидетельствуют его друзья, Лазарь Яковлевич ничего не рассказывал о двух страшных годах, проведенных в тюрьмах. Зимой 1940 года его освободили, полностью реабилитировав.
В "Личном листке", заполненном в 1951 году, в графе "партстаж" стоит дата октябрь 1944 года. Но известно: на высокие пррокуррорские должности беспартийных тогда не назначали. И в самом деле - Назарров стал членом партии еще в 1920 году и был исключен в связи с арестом. После освобождения бюрро Калиниского обкома восстановило его в партии, но объявило выговор - "за извращение революционной законности". Что крылось за этой формулировкой? "Перегибал палку" отдавая под суд невиновных, или наоборорт - саботировал "выполнение планов разоблачения врагов народа"? Лазарь Яковлевич пишет резкое письмо в ЦК. В ответ обком отменяет свое постановление о восстановлении Назарова в партии "за непризнание ошибок". Ему предложено вступать на общих основаниях. Он только освободился, стал работать консультантом в союзном наркомате юстиции, а с февраля 1941 года - в Московской областной коллегии адвокатов. Лишь начал осваивать дело - война! До ареста Назаров имел воинское звание бригвоенюриста, по нынешним меркам - генеральское звание. Ему сорок один год, в армию пока не призывают.
Выполнил с честью
У Лазаря Яковлевича не осталось родственников, могущих рассказать о его военных годах. Живы коллеги по работе в областной коллегии. Я встречался и беседовал с Михаилом Александровичем Гофштейном, Мироном Семеновичем Мельниковским, Георгием Ивановичем Тумасовым, Анастасией Петровной Чекуновой, Виленом Исидоровичем Шингаревым; они работали с Назаровым, дружили с ним, хотя и были моложе его. Но тех, кто служил с ним в армии, среди них нет. Сам Лазарь Яковлевич в автобиографии пишет: "В Советской Армии я был с мая 1942 года по сентябрь 1945 года".
В. ШИНГАРЕВ, многолетний председатель совета ветеранов войны коллегии:
- В Действующей армии Назаров действительно был с лета сорок второго года. Но я хорошо помню его рассказы о том, как он вступил в народное ополчение в первые месяцы войны. И хотя имел генеральское звание, пошел рядовым. Был у нас еще один адвокат, он, увы, умер, который оказался вместе с Лазарем Яковлевичем в одном ополчении. Оба делились, как они, скверно вооруженные и наспех обученные, насмерть стояли на подступах к Москве. Известно, что некоторые ополченские дивизии или части их вливались в регулярные войска. Возможно, именно так и Назаров оказался в кадровой дивизии.
Согласен с Виленом Исидоровичем - таких случаев было множество. Я обращался в городской комитет ветеранов войны. Списка всех ополченцев нет - их было более 260 тысяч. Поиски в советах ветеранов отдельных ополченских дивизий тоже ничего не дали. Но, как бы то ни было, в 1943 году Л. Я. Назаров оказался в 8-й гвардейской стрелковой дивизии. Той самой, орденов Ленина, Красного Знамени, Суворова легендарной дивизии имени генерала Панфилова, прославившейся еще в боях под Москвой. Сохранился уникальный документ - "Боевая характеристика на гвардии рядового химика-разведчика 10-й отдельной гвардейской роты химзащиты Назарова Лазаря Яковлевича". Подписана она командиром роты Власенко 5 июля 1945 года.
ВЛАСЕНКО, гвардии капитан:
- Будучи в разведке наблюдателем под городом Холм, тов. Назаров, несмотря на сильные артналеты противника, выполнял задания и по его данным было уничтожено несколько огневых точек противника: Во время одного из артналетов тов. Назаров под огнем врага вынес из зоны обстрела четырех бойцов и оказал им первую помощь: За время активных наступательных операций с июля по ноябрь 1944 года тов. Назаров все время находился в разведке на переднем крае и принимал участие в боях: Вместе с группой разведчиков ворвался в населенный пункт и отбил у немцев горючее и два пулемета: При взятии города Барнава под артобстрелом тов. Назаров вывел из зоны обстрела тяжело раненного начальника штаба артдивизиона: Во всех боях против немецко-фашистских захватчиков тов. Назаров показал себя отважным, смелым, мужественным, беспредельно преданным Родине воином... За образцовое выполнение боевых заданий командования товарищ Назаров Лазарь Яковлевич награжден орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу".
Вот такую боевую характеристику гвардии рядовому Назарову дал его непосредственный командир. Фронтовики знают, как высоко ценится в их среде солдатская медаль "За отвагу", врученная на переднем крае. Я связался с советом ветеранов 8-й гвардейской стрелковой дивизии. Бывший работник дивизионного политотдела С.И. Усанов долго сокрушался, что я не позвонил несколько лет назад: последние три "химика", которые, конечно же, знали Назарова, ушли из жизни....
Снова в коллегии
Демобилизовался Лазарь Яковлевич осенью 1945 года. В "Листке по учету кадров" (1951) в графе "основная профессия" написал - юрист, стаж работы - 30 лет.
М. МЕЛЬНИКОВСКИЙ:
- Я тогда был заведующим Дмитровской консультацией. Приходит человек в шинели, просит принять адвокатом. Как полагается, заполнил анкету, понравилось, что не скрыл об аресте. Надо признать, в адвокатских делах Назаров тогда разбирался слабо. У меня сохранились акты проверки деятельности консультации; так в его адрес были нарекания, сказывалась прокурорская жилка. Лазарь Яковлевич охотно занимался организаторской работой. Но и адвокатскими премудростями овладевал упорно и не без успеха. Вскоре его перевели в центральную консультацию. Однажды меня вызвали в наркомат юстиции и сказали: будешь председателем областной коллегии. Я отказался, и порекомендовал Назарова: мол, энергичный, отличный организатор, был на высоких должностях, фронтовик. Словом, убедил, вызвали его, и стал он председателем коллегии, а я его заместителем. Точнее - оба и. о. Нужно признать, наломали мы тогда немало дров. (Мирон Семенович не уточнил, в чем заключалась эта "ломка", надо полагать, крепко "закручивали гайки"). Дважды проходили отчетно-выборные собрания, и оба раза нас на выборах прокатывали. Но и наркомат "закусил удила" и упорно оставлял нас и. о. На третий раз нас избрали. За 40-50 лет многое из людской памяти выветрилось. Записанные мной рассказы сослуживцев Назарова не претендуют на создание полного образа. Но вот некоторые эпизоды, так сказать,
Штрихи к портрету
В. ШИНГАРЕВ:
-Лазарь Яковлевич очень вдумчиво подходил к любому делу, которое вел. Всегда внешне спокоен, уравновешен, но страшно переживал неудачи, несправедливости обвинения, суда. Ни разу не позволил себе некорректное поведение, хотя обвинители подчас были удручающе несправедливы. Николая, рабочего парня из подмосковного поселка, несудимого, обвинили в изнасиловании и убийстве молодой женщины. Его арестовали, поселок гудел от негодования, начальство торопило следователей и они применили к Николаю недозволенные методы дознания. Но парень категорически не соглашался с обвинением в убийстве. У следствия не было никаких улик против Николая, но это сырое дело все-таки вынесли на заседание суда. Процесс шел нервно, было видно, что дело шито белыми нитками, но публика была наэлектризована, и это, видимо, давило на суд. Для Назарова - а он защищал Николая - с самого начала была ясна несостоятельность обвинения, его вопросы, реплики встречали свистом, выкриками. Судья не пресекла обструкцию адвоката. Но его аргументы были бесспорны, и суд отправил дело на доследование. Попало оно в ту же прокуратуру, к тем же следователям. Месяцев через пять суд в том же составе и тоже в выездном заседании заслушивал дело, в котором ничего нового не прибавилось. Мы знали об обстановке, боялись за Лазаря Яковлевича и отрядили вместе с ним нескольких крепких парней-адвокатов. Приговор суда - высшая мера наказания. Назаров пишет аргументированную кассационную жалобу. Верховный суд внял доводам адвоката, согласился с тем, что фактов для вынесения смертного приговора явно недостаточно, и дело направили на новое доследование. И оно вновь попало к тем же следователям! Лазарь Яковлевич в отчаянии. С товарищами он делился ходом процесса, и удивительная вещь - его глубокая убежденность в невиновности Николая передавалась и нам. Но чем помочь Назарову? И вдруг он узнает, что в соседнем поселке совершено аналогичное преступление, почерк тот же. На этот раз преступника арестовали быстро. На первом же допросе, понимая, что от расстрела его может спасти лишь чистосердечное признание, он рассказывает и о том убийстве. Следователи и понятые едут на место преступления, преступник уверенно показывает, где он закопал кое-что из одежды жертвы... Л. Я. Назаров предпринимает энергичные меры, и Николая, естественно, освобождают. Представьте себе, чем бы все закончилось, если бы адвокат не был так настойчив и убежден в невиновности подзащитного? Спас человека от смерти. Но вот такие процессы и сокращают жизнь защитника.
А. ЧЕКУНОВА:
- Я была у Назарова заместителем, вместе вели некоторые дела. А брался он, как правило, за самые сложные. Руководитель был строгий, требовательный и вместе с тем очень чуткий. Бывало скажет: "Зови этого мошенника в кабинет". Мошенник - кто-то из проштрафившихся адвокатов. Разбирались, и если человек был виноват, Лазарь Яковлевич не скупился на резкие слова. Но я была и свидетелем того, как он энергично защищал коллегу, если проступок был незначительным. Поверите ли - когда он оставил председательский пост, мы, женщины, плакали.
М. ГОФШТЕЙН:
- К портрету, нарисованному коллегами, я бы добавил два таких штриха. Лазарь Яковлевич был очень бесстрашным. Его часто вызывали на ковер к "большому начальству". А он, если был уверен в правоте, твердо отстаивал свое мнение. В то время это было совсем непросто, а порой и опасно: тех, кто перечил руководящим указаниям, не жаловали. Был он и очень принципиальным. Вот такой небольшой, но характерный для него эпизод. Мою жену, тоже адвоката, только приняли в коллегию. И тут как раз мне подвернулись две путевки на юг. Я с Назаровым был в отличных, дружественных отношениях. И был уверен, что он, конечно же, разрешит поехать нам. Но Лазарь Яковлевич отказал: она же без году неделя у нас, как я буду потом отказывать другим? Это был предметный урок, и я уехал один.
М. МЕЛЬНИКОВСКИЙ:
- Однажды ночью Назаров позвонил мне домой: сейчас я за тобой заеду, отправимся в церковь. Я уже не удивлялся его неординарным решениям, но в церковь... В машине он объяснил: позвонили из обкома - заведующий одной нашей консультацией регент в церковном хоре. По тем временам поступок вызывающий. Вошли в церковь - хор, регент. Приглядываюсь: ба, да это наш Иван Ильич, интеллигентнейший человек, отличный адвокат. Утром решали: что делать? Ясно, что оставлять на работе нельзя. Назаров горячился: почему он ничего мне не говорил, уволить! Но потом после моих возражений остыл и рассуждал так: классный адвокат, но если выгоним, его же никуда больше не возьмут. Скажи, чтобы писал по собственному желанию, а в обком доложим, что уволили, формулировку сообщать не будем.
Г. ТУМАСОВ:
- В тот день один наш товарищ отмечал юбилей и пригласил коллег, в их числе и Назарова, в ресторан. Правда, Лазарь Яковлевич предупредил: буду в процессе, дело сложное, могу задержаться. Начинать торжество без него не хотелось, заехали в суд. Несколько раз заглядывали в зал. Лазарь Яковлевич вел себя на заседании активно, но нас видел и подавал знаки: дескать, скоро. Но заседание затянулось, и мы поехали без него. Утром по дороге на работу встретил приятеля. "Слышал, - говорит, - ночью Назаров умер. Вернулся домой с процесса, сердце..." До сих пор не могу себе простить, что тогда не дождались его. Будь он с нами, выпил бы рюмку коньяка, и все могло быть по-иному...
Случилось это в 1964 году, Назарову еще не было шестидесяти пяти. А 16 марта 2000-го года ему исполнилось бы ровно сто лет. Меньше всего мне хотелось, чтобы получилось жизнеописание святого Лазаря. И не потому что о покойнике - только хорошее или ничего. Нет, Л. Назаров был человеком с характером, и все человеческое ему не было чуждо: ошибался, бывал резок, может быть, к кому-то несправедлив. Но и был Человеком с большой буквы, солдатом своей страны, ровесником века с его непредсказуемыми событиями, ломавшими судьбы народов и отдельных людей, ровесником двадцатого века...
Еще не закончилась гражданская война, а осенью 1919 года в многодетной крестьянской семье Быковых из поселка Новая Деревня Рязанской области родился еще один сын, которого нарекли Михаилом. Отец вскоре стал военным, семья часто переезжала, но это не мешало мальчику хорошо учиться. Особенно давались ему литература и немецкий язык. Читал так много, что испортил себе зрение и рано обзавелся очками. Немецкий язык юноша знал великолепно: сразу по окончании десятилетки в Воскресенске ему предложили... преподавать язык в той же школе. И два года он учил ребят. А потом - это было в 1940 году - сам пошел учиться в юридический институт.
В первые дни войны, имея освобождение от воинской службы по зрению, явился в военкомат. Но, увидев толстые стекла очков, его отправили домой. Воевать он не мог, а вот строить оборонительные сооружения - пожалуйста. И Михаил вместе с другими студентами копал противотанковые рвы под Смоленском, под Москвой. В сентябре сорок первого попросился в народное ополчение. Но и на этот раз не взяли: разобьет, потеряет очки - какой прок от него? Что оставалось делать? Учиться в институте. И он учился, учился истово.
На ладного, обаятельного, всегда уравновешенного сталинского стипендиата "положили глаз" не только однокурсницы. Не остались незамеченными его основательные доклады, выступления на семинарах, умение держаться, знание языков. Диплом с отличием об окончании юридического института. 1944-й год, еще шла война, юристы не так востребованы, но Михаилу не пришлось искать работу. Его вызвали в райком и сказали, что рекомендуют в Высшую дипломатическую школу. И никаких возражений! Два года слушатель западного факультета ВДШ М. Быков штудирует новые дисциплины, в совершенстве овладевает английским языком.
Второй диплом с отличием; редкий случай - безо всякой протекции сразу назначение в Соединенные Штаты. Война уже закончена, после голодной Москвы Нью-Йорк поражает богатством. но у молодого атташе голова не идет кругом. По роду своих обязанностей Михаил Павлович общается с иностранцами. Молодые дипломаты, работающие в ООН, наперебой приглашают остроумного русского сверстника на дружеские вечеринки. "Старшие товарищи" его предупреждают: никаких таких контактов.
- Михаил рассказывал, - вспоминает Израиль Ефимович Этерман, проработавший рядом с Быковым много лет еще в Подольске, - что ему приходилось докладывать тогдашнему представителю СССР в Совете Безопасности ООН Громыко о таких приглашениях. И тот каждый раз говорил: придумайте причину, чтобы отказаться. И Михаил придумывал.
За неимением надобности :
Он один раз все-таки осмелился ослушаться и пришел на квартиру симпатичного американца. Никаких служебных разговоров, просто мило беседовали, пили пиво. Кара последовала немедленно: выговор по партийной линии, отзыв в Москву. А здесь ему объявили: ваша должность сокращается, к сожалению, ничего другого предложить вам не можем... Это случилось летом 1948 года - в самый разгар холодной войны. Тогда в каждом иностранце видели агента империализма.
- Полагаю, он очень легко отделался, - говорит И. Этерман. - Умница Михаил сразу понял, что к чему, и постарался не высовываться. Мы много общались, беседовали, естественно, не только об адвокатских делах. Я поражался его разносторонним знаниям, с изумлением убеждался, как сбываются его внешнеполитические прогнозы. Уверен: если бы он остался на дипломатической работе, то пошел бы очень далеко.
Николай Николаевич Борисов, заведующий Подольской консультацией, тоже долго работал вместе с Быковым. Мы беседуем в комнате, где как раз висят портреты Л. Назарова и М. Быкова. Он не знает, что говорил мне И. Этерман, но, показывая на портреты, убежденно произносит:
- Это были личности и организаторы союзного масштаба.
Несколько месяцев после возвращения в Москву Быков работает в издательстве "Иностранной литературы" внештатным рецензентом. За рецензии платили мало. Он уже женат, сбережения быстро таяли; Михаил вспомнил о своем юридическом дипломе. Его приняли в Министерство юстиции РСФСР старшим ревизором отдела адвокатуры.
Канцелярская деятельность тридцатилетнего мужчину не удовлетворяла, хотелось творческой, самостоятельной работы. Через семь месяцев "бумаготворчества" докладных он уходит из Министерства и пишет заявление о приеме в Московскую областную коллегию адвокатов. И получает такую выписку из решения президиума: "За неимением надобности в пополнении коллегии адвокатов в приеме отказать". Но он отлично знает, что наоборот - имеет место острая надобность. Обращается в Министерство юстиции. Через месяц президиум вновь рассматривает его заявление. Он принят, но чтобы много о себе не думал - направить его в Ступино. Это произошло в феврале 1950 года, и с тех пор почти сорок лет Михаил Павлович связан с МОКА.
Связан - не то слово, - поправляет меня Н. Борисов. - Он жил жизнью коллегии, нет, точнее - коллегия стала его жизнью.
Умного, энергичного адвоката назначают заведующим Ступинской консультацией, спустя два года Быков возглавляет крупнейшую Подольскую юридическую консультацию.
Громких дел М. Быкову вести не пришлось. Но к каждому, каким бы "маленьким" оно ни было, относился в высшей степени ответственно. И вдруг однажды президиум получает "Частное определение" Судебной коллегии по уголовным делам Мособлсуда: адвокат М. Быков допустил грубое выражение в отношении судебно-прокурорских работников. Специальная комиссия расследует обвинение. И устанавливает: секретарь судебного заседания так записала в протокол слова Быкова: свидетели подтасовывают материалы. А Быков на самом деле говорил: подтаскивают, свидетели подтаскивают материалы. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Михаил Павлович долго вспоминал про тот казус и на этом примере учил молодых коллег продумывать каждую фразу, четко составлять документы. Через 14 лет после вступления в коллегию, в мае 1964 года, Михаила Павловича избирают председателем президиума МОКА. И с тех пор с завидным постоянством каждые два года его переизбирают на эту должность.
- И знаете, что было многим непонятно, - делится Марина Анатольевна Фомина - руководитель Пушкинской ю/к, вот уже 30 лет член президиума. - Михаил Павлович многих критиковал, объявлял серьезные взыскания. А на него не обижались! На выборах против него голосовали всего 2-3 человека.
Двадцать три года М. П. Быков возглавлял коллегию. Каким он был руководителем? Этот вопрос я задавал многим и услышал: умным, толковым, справедливым, тонким, интеллигентным... И такое: Мягким, но твердым
Так сказала Тамара Ивановна Румянцева, многолетний управляющий делами коллегии. - Официально рабочий день начинался в 9 часов утра, - рассказывает она. - Но Михаил Павлович приходил, как правило, в восемь часов, а то и раньше. И всегда у его кабинета были люди. Специальных приемных часов не существовало. Он действительно был мягким человеком, но я часто видела его и требовательным. Михаил Павлович не кричал, но когда произносил: "Разгильдяй!", это звучало, как страшное наказание.
Было у Быкова такое выражение: -"Мимо сада городского", это когда адвокат, помимо гонорара по соглашению, получал еще и неучтенные деньги. Однажды стало известно, что адвокат Б. из Орехово-Зуева получил "мимо сада городского" 300 рублей. Его вызвали на президиум. Б. не скрывал, что взял деньги на частые поездки к клиенту в тюрьму. Члены президиума в замешательстве: с одной стороны - незаконно, с другой...
- Поступим так, - сказал Михаил Павлович. - Вы грубо нарушили адвокатскую этику, мы вас исключаем из коллегии. - Выждал паузу при всеобщем молчании и продолжил, - Вы подаете на нас в суд, он вас восстанавливает, работаете, но уже безо всяких нарушений. Так и произошло.
Я беседовал со многими адвокатами, знавшими Михаила Павловича. Даже сами звонили: вы собираетесь писать о Быкове, я бы тоже хотел сказать... Факты, эпизоды, быть может, не очень значительные, но они о человеке не без слабостей, недостатков (кто без них?), человеке чудесном. Это общее мнение, а вот частности, так сказать,
Штрихи к портрету
Михаил ГОФШТЕЙН: Я проработал вместе с Быковым свыше 20 лет и не встречал более людей с таким ровным характером. Мы все умеем сдерживаться, но Миша был образцом сдержанности. Я его еще поддразнивал таким словцом - "предварительный": к каждому делу любил хорошо подготовиться, будь это заседание президиума или разговор с рядовым адвокатом. Я в этом отношении полная ему противоположность. И однажды услышал от министра юстиции: знаете, как мы называли вас в своем кругу? Золотая пара Быков - Гофштейн. Вам уже говорили, что Михаил Павлович великолепно владел немецким и английским, мог общаться с французами. Но он еще читал без словарей польские, чешские, сербские газеты.
Марина ФОМИНА:
- Однажды меня вызывают на заседание президиума. Я тогда была заведующей небольшой консультации в поселке Заветы Ильича. Перебираю в памяти все свои грехи, на всякий случай подготовилась отчитаться. Вдруг Михаил Павлович обращается ко мне: - Мы знаем, что вы уже трижды избирались депутатом поссовета и сейчас даже член исполкома. Стало быть, опыт есть. Как вы смотрите, если мы будем рекомендовать вас в президиум? Я ответила, что, дескать, в коллегии меня не знают, стоит ли... На конференции Быков в отчетном докладе рассказал, как я защищала женщину, убившую изверга-мужа. Мне удалось убедить суд, что сделала она это в состоянии сильного душевного волнения; по настоянию защиты прошли экспертизы, вызвали многочисленных свидетелей, которые подтвердили доказательства адвоката. Мою клиентку оправдали. Михаил Павлович заключил: вот, мол, настойчивость адвоката не дала свершиться несправедливости. В президиуме я сначала отвечала за сельские дела, каждые полгода составляла обзоры и видела, с каким тщанием Михаил Павлович их изучает. Я знала, что мой труд не пропадает, он кому-то нужен.
Николай ВАЛЯЕВ: - Как-то в центральной газете появилась статья о неэтичном поведении молодого адвоката из Куровской. И делался вывод: дескать, в областной коллегии плохо поставлена воспитательная работа. Быкова и меня (я тогда был зам. секретаря партбюро) - в партком областных организаций (он объединял различные областные организации, находившиеся в Москве). Я доказывал, что там своя парторганизация, которая и отвечает за воспитание молодого человека. Но мне и Быкову все равно "указали". Михаил Павлович страшно переживал эту несправедливость. В стране шло обсуждение проекта новой Конституции СССР. Михаил Павлович вызывает меня и говорит: "Состоится собрание юридической общественности, выступишь там и внесешь предложения". Я, признаться, растерялся, как-то об этом не задумывался. Видя это, Быков советует: - Подумай вот над чем. - И четко обосновывает предложения; видимо, много над ними раздумывал. Я воспользовался его замечаниями, выступил. А потом с удовлетворением узнал, что наши формулировки одобрили на Конституционной комиссии.
Татьяна ГРИГОРЬЕВА: - Я не раз была свидетелем, когда к Михаилу Павловичу приходили адвокаты со своими сложностями, приходили настороженными, а уходили чаще всего какими-то обнадеженными. Да что свидетелем! Испытала это на себе. Меня долгое время не принимали в коллегию, хотя имела юридическое образование. Я несколько лет проработала в аппарате горкома партии, а адвокатское сообщество тогда было кастовое. Пришла к Быкову, рассказала, что была вынуждена пойти работать в горком - не могла нигде устроиться. Мы долго беседовали, и в результате я написала новое заявление. Меня приняли и направили в Волоколамск. Я очень хотела показать Михаилу Павловичу, что он не ошибся во мне. И вскоре наша консультация стала одной из лучших в области. Уже после смерти Быкова Алексей Павлович Галоганов попросил меня принести кое-какие документы. Пояснил: это нужно для представления вас к званию "Заслуженный юрист РСФСР". И добавил: такое завещание оставил мне Быков. Боже мой, будучи тяжело больным, в больнице, думал об этом!
Георгий ТУМАСОВ: - Когда хотят сказать очень хорошее о ком-то, то говорят: светлый человек. Вот Михаил Павлович и был таким светлым человеком. Упаси Бог, не иконой, но что-то притягивало к нему людей. Скольким он помог - не поддается учету. А как юрист отмечу его точное юридическое мышление.
Вилен ШИНГАРЕВ: - В начале восьмидесятых годов в Югославию для обмена опытом выехала большая группа юристов. Из адвокатов двое: я и Быков, он был руководителем делегации. Мы посетили суды, тюрьму, Совет по адвокатуре, юридическую консультацию. Из нее Михаил Павлович вышел удрученным и долго потом вспоминал, какие у каждого адвоката отдельные большие кабинеты и персональные секретари-машинистки-стенографистки. Встречали нас хорошо, но и трудных вопросов задавали немало. И я всегда восхищался, как непринужденно Михаил Павлович выходил из самых щекотливых положений.
Каким он был дома
Живы вдова Михаила Павловича - Анастасия Ивановна и дочь Ирина. Меня предупредили: Анастасия Ивановна плохо себя чувствует, а с Ириной Михайловной можно поговорить, вот ее телефон.
Позвонил, мужской голос ответил, что она вышла в соседний отдел, и спросил: кому позвонить, когда придет. Я сказал: Владимиру Ильичу, и назвал свой телефон. На том конце провода нервно засмеялись: Крупская должна позвонить Владимиру Ильичу?! Я не знал, что Ирина по мужу Крупская, и уверил собеседника, что его не разыгрывают. Через полчаса звонок: Владимир Ильич? Это Крупская... Вот такой забавный эпизод предшествовал нашему знакомству.
Мы беседуем в квартире Крупских. Муж Сергей на работе, дочь Наталья - в институте, она студентка.
- Папа всячески оберегал маму и меня от неприятностей, - рассказывает Ирина Михайловна. - Разумеется, рассказывал, что у него на работе. Послушаешь - никаких конфликтов, никто замечаний не делал. Дома он работал мало. Уединиться не было условий: одна комната в коммуналке, потом маленькая двухкомнатная квартира, и в ней не нашлось места для кабинета.
- Отец много читал: перечитывал классику. Много стихов Пушкина, Лермонтова, Есенина знал наизусть. Следил за современной ему литературой, толстые журналы в доме не переводились. У него была феноменальная память. Он знал, как зовут всех адвокатов коллегии.
- Было ли у Михаила Павловича какое-то увлечение?
- Знаете его любимое изречение? "Я никогда так не был занят, как в часы досуга". Он не любил обустраивать квартиру, что-то мастерить. Охотно ходил за продуктами, одежду покупал вместе с мамой, но одевался скромно. Когда я бывала за границей, то всегда спрашивала, что ему привезти. Он неизменно отвечал: ничего, у меня все есть.
Очень любил шахматы, играл, разбирал партии из книг.Об этом его увлечении мне говорили многие . Одним из его партнеров был В.Л. Пиотровский.
- Да, мы нередко играли, - подтвердил Виталий Леонардович, - после работы в коллегии, у нас дома. У меня был первый разряд, у него звания не было, но он выигрывал и у меня. Я заметил, что Михаил Павлович охотнее играет с сильными соперниками.
В личном деле М. П. Быкова подшита любопытная выписка из протокола заседания президиума (тогда он еще не был председателем коллегии). Слушали: о шахматном матче с командой ленинградской областной коллегии адвокатов. М. Быков отметил, что ленинградцы выставили сильную команду, но мы выиграли - 9:7. Постановили: руководителю команды М.П. Быкову объявить благодарность. Ему и другим шахматистам выплатить зарплату за время матча из расчета 6 рублей в день...
- Папа любил решать и составлять кроссворды. Тут он соревновался со своим отцом; Павел Илларионович тоже был заядлый кроссвордист. Любил папа слушать анекдоты, знал их великое множество и мастерски их рассказывал. Знал много пословиц, поговорок, заносил их в записную книжку.
Еще одно отступление. Н. Н. Борисов рассказывает, что сочинял на коллег эпиграммы. Читал их иногда только Михаилу Павловичу. Он понимал юмор, заразительно смеялся, но изредка замечал: "Злые, Коля, строчки".
Ирина Михайловна приносит последнюю записную книжку отца. С ее разрешения листаю. Четкий почерк, литературный слог. Цитаты, поговорки, самые неожиданные сведения о разных странах. Изречения: "Избегайте тех, кто избегает ответственности", "Перегибая палку, можно травмировать самого себя", "Если не в деньгах счастье - значит, мне здорово везет". Примерно с половины блокнота почерк уже другой.
- Это дочь Наташа продолжает записи, - объясняет Ирина Михайловна. Наташе было девять лет, когда умер дед Михаил. И в том, что внучка записывает свое, сокровенное, в дедову книжку, есть что-то такое, что хочется назвать возвышенно: ну, там - связь времен. Но Михаил Павлович не любил громких слов.
Материал подготовил Владимир ВОЛОДИН.
|
